|
Комментарий:
Автографы (3) — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 37. Л. 2—2 об.; РГБ. Ф. 297. Оп. 1. К. 4. Ед. хр. 9. Л. 144—144 об.; Ф. 308. Оп. 1. К.2. Ед. хр. 4. Л. 69
(в письме к Эрн. Ф. Тютчевой от 13 ноября 1863 г.).
Впервые напечатано А. И. Герценом в «Колоколе» от 1 января (нов. ст.) 1864 г. Л. 176. С. 1452. Затем — в Изд. СПб., 1886. С. 257, заголовок «Князю А. А.
Суворову», дата «12 Ноябр. 1863»; Изд. 1900. С. 262—263, «Князю А. А. Суворову», «12 ноября 1863. С.-Петербург». Именно эта дата принимается как верная.
Печатается по автографам РГБ.
Обращено к петербургскому военному генерал-губернатору кн. Александру Аркадьевичу Суворову (1804—1882), внуку знаменитого полководца. Суворов воспитывался
за границей. До 1848 г. служил в гвардии, потом назначен генерал-губернатором Остзейского края (Курляндская, Лифляндская и Эстляндская губернии). В 1861 г.
назначен петербургским генерал-губернатором. Его огромная библиотека и семейный архив в 1884 г. вошли в состав петербургской Публичной библиотеки. Еще в
должности генерал-губернатора Остзейского края Суворов, будучи расположенным к местной немецкой знати, отличался безразличием к проведению на месте
правительственной линии.
Написано в связи с отказом Суворова подписать приветственный адрес по случаю именин виленского генерал-губернатора графа Муравьева, проводившего с целью
подавления польского восстания 1863—1864 гг. и сохранения целостности Российской империи политику военной диктатуры. Отказываясь подписать письмо, Суворов
заявил, что «не может сделать этой чести такому людоеду».
Сам Тютчев прокомментировал стих.: «Оно было посвящено князю Суворову по следующему поводу. Надо сказать, что мы послали Муравьеву ко дню Св. Михаила
позолоченный горельеф, изображающий его покровителя, и при этом адрес с 80-ю подписями, в числе которых находятся имена: Блудовых, гр. Протасовой, ее
сестры кн. Долгорукой и т. д., одним словом — все очень почтенные имена. А князь Суворов, который несомненно добрый, но нелепый человек, давно заявил себя
ярым противником Михаила Муравьева и не пропускает случая его выбранить. И вот он объявил, что прекращает всякие сношения с теми лицами, которые уронили
свое достоинство, подписав упомянутый адрес. Он, правда, постоянно отличается подобными выходками, но так как на этот раз затронут был общественный интерес
несомненной важности, то эта выходка была замечена и вдохновила следующие рифмы».
А. И. Герцен при первой публикации заключил стихотворение в следующий контекст: «Говорят, что кн. Суворов отказался от поклонения Муравьеву и назвал его
людоедом. «Московский Ювенал» взял свою цевницу и так защитил человека литовской бойни: <...> Куда девался некогда изящный стих Тютчева? Куда девался
талант?.. Вот что значит перейти из декабристов — ...в «Московские Ювеналы». Иного мнения придерживались в России. М. П. Погодин говорил о ложной,
несправедливой по отношению к русским позиции польских граждан. Никто из них «не отыскивал виноватых, никто не содействовал, никто не заявлял своего
мнения...»; не было беспристрастного суда современников.
М. В. Быков сообщает: «На это князь А. А. Суворов ответил, что дед его никогда бы не скрепил своей подписью письма, посланного М. Н. Муравьеву. Тогда
появились другие стихи, именно князя П. А. Вяземского», отстаивавшего позицию Тютчева.
Граф Михаил Николаевич Муравьев (1796—1866) — государственный деятель, участник кампании 1812—1813 гг. В 1816 г. был членом тайного политического общества
и принимал участие в составлении «Устава Союза Благоденствия». В конце 1820 г. разошелся с заговорщиками. После декабрьского восстания был привлечен к
следствию, но оправдался и вскоре был назначен вице-губернатором в Витебск. С 1857 г. занимал пост министра государственных имуществ. Весной 1863 г.
назначен генерал-губернатором шести северо-западных губерний с чрезвычайными полномочиями.
Тютчев ставит проблему с позиции национальной государственной идеологии. Для него польский вопрос заключался прежде всего в защите интересов России, когда
в лице Польши ей противостоял западный мир. Обращение к государственному деятелю придает стихотворению общественное звучание, поэтизация собственных
политических взглядов привлекает к идее России как носительницы высшего объединяющего начала славянских народов. Это становится главным в отношении к
Муравьеву, потому что тот исполнен не собственной, а государственной волей, принося себя в жертву «призванию», взяв «всю ответственность» за необходимую
жестокость на собственные плечи. При этом адресат, Суворов, предстает в ироничном свете. В последних двух стихах автор обращается к непререкаемому
авторитету великого национального полководца, что определяет исторический критерий при оценке развернувшихся событий в Польше 1863—1864 гг.
|
