Поэзия | Проза | Галерея | Биография | Память

Федор Тютчев
Итальянская villa1


Эрнестина

(Эрнестине Тютчевой)

И распростясь с тревогою житейской,
И кипарисной рощей заслонясь, —
Блаженной тенью, тенью элисейской,
Она заснула в добрый час.

И вот уж века два тому иль боле —
Волшебною мечтой ограждена,
В своей цветущей опочив юдоле,
На волю неба предалась она.

Но небо здесь к земле так благосклонно!..
И много лет и теплых южных зим
Провеяло над нею полусонно —
Не тронувши ее крылом своим.

По-прежнему в углу фонтан лепечет,
Под потолком гуляет ветерок,
И ласточка влетает и щебечет...
И спит она... и сон ее глубок!..

В мы вошли... все было так спокойно —
Так все от века мирно и темно...
Фонтан журчал... Недвижимо и стройно
Соседний кипарис глядел в окно...
.............................
Вдруг все смутилось: судорожный трепет
По ветвям кипарисным пробежал, —
Фонтан замолк — и некий чудный лепет,
Как бы сквозь сон, невнятно прошептал.

Что это, друг? Иль злая жизнь недаром,
Та жизнь, — увы! — что в нас тогда текла,
Та злая жизнь, с ее мятежным жаром,
Через порог заветный перешла?


Примечание:
1 Вилла (ит.)

Комментарий:
Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 21. Л. 4–4 об.

Первая публикация — Совр. 1838. Т. Х. С. 184—185, с подписью «Ф. Т-ъ», цензурная помета — «28 июня 1838». Затем — Совр. 1854. Т. XLIV. С. 11–12; Изд. 1854. С. 19; Изд. 1868. С. 22; Изд. СПб., 1886. С. III; Изд. 1900. С. 119 (во всех этих изданиях, за исключением Совр. 1838, в названии — русское слово «вилла»).

Печатается по автографу.

В автографе записано под цифрой «II», а под «I» значится: «Давно ль, давно ль, о Юг блаженный...» Строфы отчеркнуты, а последние две отделены от предыдущих точками, протянувшимися по всей длине строки. Четвертая строка сдвинута вправо, только одна эта строка. Специфика синтаксиса — повтор тире и многоточий, не все из них сохранены. Если тире часто заменяют точки и запятые и означают завершение высказывания, конец смысловой единицы, то многоточия явно указывают на смысловую и эмоциональную протяженность речи, авторскую недоговоренность. В эмоциональном рисунке речи, выразившемся в поставленных поэтом знаках препинания, своеобразное сочетание «тишины» (затухание эмоций в многоточиях) и взволнованности, напряжения чувств — отсюда повторы восклицаний и их соединение с многоточиями или вопросом, оставшимся без ответа (в конце стихотворения).

В печатных изданиях варьируется 5-я строка: в Совр. 1838 г. — вариант автографа, но в следующих прижизненных и в Изд. СПб., 1886 — «И вот тому уж века два иль боле», так и в Сушк. тетради, списке Муран. альбома. Конечно, приближение слов, обозначающих время («века два», «боле»), делает фразу логически более строгой. Но эта перестановка меняет смысловые акценты высказывания. Выставляется в начало фразы критерий времени — «века два», а бесцветное слово «тому» отодвигается, так мыслит поэт, такова его воля художника слова. В Изд. 1900 — возврат к первому изданию. 11-я строка в прижизненных изданиях и в Изд. СПб., 1886 — «Провеяло над нею полусонной», что отчасти разрушало рифму (благосклонно — полусонной), но в первом издании и в Изд. 1900 верно: «Провеяло над нею полусонно». Варьировалась и 13-я строка. Если в первом издании был принят вариант автографа («По-прежнему в углу фонтан лепечет»), то в дальнейших прижизненных изданиях и первых последующих (как и в Муран. альбоме) появился другой вариант — «По-прежнему фонтан в углу лепечет». И в этом случае перестановка слов неоправданна; поэт сосредоточился на двух художественных компонентах — пространственных изменениях и временных, у Тютчева выделены слова: «villa», «угол», «потолок», а чем заполнено пространство виллы — для поэта менее значимо, отсюда непоэтичный «угол» (по сравнению с «фонтаном») вышел на первое место, как и «потолок» в следующей строке. Во всех указанных изданиях последние две строфы не были отделены точками.

Датируется декабрем 1837 г. в соответствии со списком Альбома Тютчевой.

Н. А. Некрасов выделил в особый разряд стих. «И гроб опущен уж в могилу...», «Итальянская villa», «С какою негою, с какой тоской влюбленной...». Их отличительный признак, по его мнению, — «едва заметный оттенок иронии», напоминающий и поэзию Гейне. «Иронией» он назвал конфликтную основу стихотворений, чувство разлада, выраженное особенно очевидно в финальных строфах стихотворений, и во всем стих. «И гроб опущен уж в могилу...». Отмечено «поэтическое достоинство» стихотворений. Напротив, С. С. Дудышкин склонен был усматривать в стихотворении недоконченность рисунка и вытекающую отсюда неясность мысли. Подобное он нашел уже в «Видении». Перепечатав полностью стих. «Итальянская villa», критик размышляет: «Какая прелесть!» — невольно вырвется у каждого читателя под очарованием этой несравненной фантазии. И в самом деле она уносит вас так далеко, она окружает вас такими чарами, что нет сил противиться ее обаянию. Но пусть попробует читатель дать себе отчет в ее заключении, пусть отыщет ключ к объяснению последней загадки. Кому, во-первых, принадлежит этот «чудный лепет» и что за таинственный смысл его? Далее, что это за «злая жизнь» с ее мятежным жаром? Кого и как могла возмутить она? Если под нею разуметь прошедшую жизнь виллы, то почему ж она злая? и т. п. Не сомневаемся, что сам автор знает свою мысль, но не видим, чтоб он нашел соответствующий ей образ. Или он не совсем овладел ее выражением, или недосказал нам чего-то: во всяком случае, здесь чего-то недостает для полного удовлетворения». Критик не постигает глубинного смысла стихотворения, впадая в поверхностно-позитивистское его истолкование.

А. А. Фет выразил некоторое неудовлетворение стихотворением, он полагает, что «художественная прелесть» его «погибла от избытка содержания; конец получил вид придуманности <...> новая мысль неожиданно всплывает на первый план». Содержание стихотворения обращало на себя внимание читателей и критиков, но с трудом поддавалось объяснению. Рецензент из «Всемирной иллюстрации» отнес стих. «Итальянская villa» к характернейшим для Тютчева и сделал попытку уяснить его смысл: «Настоящая тревожная жизнь, врывающаяся в какой-нибудь замерший уголок, составляет также один из мотивов его стихотворений (напр., «Итальянская вилла»). Но поэт природы не прятался вовсе от бурливого настоящего; нет, он чувствовал его, он страдал с ним вместе и выносил на себе всю тяжесть борьбы между верой и скептицизмом, всю тоску, происходящую от разрыва между дорогим прошлым и неизбежным настоящим».

В. С. Соловьев, развивая мысль о сочетании в человеке идеального начала с демоническим началом хаоса, обратился к стих. «Итальянская villa». Философ подчеркнул, что «жизнь души, сосредоточенная в любви, есть по основе своей злая жизнь, смущающая мир прекрасной природы». Здесь Соловьев процитировал последнюю строфу, которую он рассматривал в контексте лирики поэта 1850–1860-х гг., — «Святая ночь на небосклон взошла...», «О, как убийственно мы любим...», «Предопределение», «Ночное небо так угрюмо...». Брюсов оценивал стихотворение, как и «С поляны коршун поднялся», в связи с будущим стихотворением о разладе человека с природой «Певучесть есть в морских волнах». Брюсов объяснил философскую идею Тютчева, не понятую Дудышкиным: «В другом, не менее характерном стихотворении Тютчев изображает старую «Итальянскую виллу», покинутую много веков назад и слившуюся вполне с жизнью природы. Она кажется ему «блаженной тенью, тенью елисейской...». Но едва вступил в нее вновь человек, как сразу «все смутилось», по кипарисам пробежал «судорожный трепет», замолк фонтан, послышался некий невнятный лепет... Тютчев объясняет это тем, что «злая жизнь, с ее мятежным жаром, / через порог заветный перешла». Чтобы победить в себе «злую жизнь», чтобы не вносить в мир природы «разлада», надо с нею слиться, раствориться в ней».

С. Л. Франк обнаружил у поэта сближение противоположностей: «ночь» и «день» иногда как бы вдруг меняются, в символическом смысле, своими местами <...> Мирная темнота «итальянской виллы» внезапно нарушается вторжением в нее «злой жизни с ее мятежным жаром», философ сопоставил эти образы с подобными в стихотворениях «Полдень», «Снежные горы», «Пошли, Господь, свою отраду...».


Источник: Тютчев Ф. И. Полное собрание сочинений и писем: В 6 т. / РАН. Ин-т мировой лит. им. М. Горького; Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом); Редколлегия: Н. Н. Скатов (гл. ред.), Л. В. Гладкова, Л. Д. Громова-Опульская, В. М. Гуминский, В. Н. Касаткина, В. Н. Кузин, Л. Н. Кузина, Ф. Ф. Кузнецов, Б. Н. Тарасов. — М.: Издат. центр "Классика", 2002—...



Федор Тютчев