|
Комментарий:
Автограф — ГАРФ. Ф. 828. Оп. 1. Ед. хр. 163. Л. 1—1 об. Там же находятся два экземпляра литографированной копии стихотворения (л. 2 и 3).
Первая публикация — литографированное издание «Юбилей государственного канцлера князя А. М. Горчакова 1867 года», — ГАРФ. Ф. 828. Оп. 1. Ед. хр. 152. С.
46—47. Вошло в Изд. 1868. С. 247; Изд. СПб., 1886. С. 301—302; Изд. 1900. С. 312.
Печатается по автографу.
В автографе слова «Он» (5 ст.) и «Союзной силой» (15 ст.) подчеркнуты. В конце 2-го, 3-го и 4-го четверостиший предложения завершают тире.
Датируется 13 июня 1867 г. на основании пометы в автографе.
Написано по поводу 50-летия государственной деятельности кн.Александра Михайловича Горчакова (1798—1883), известного дипломата, сверстника и товарища А. С.
Пушкина, воспитанника Царскосельского лицея, окончив который 9 июня 1817 г., он тогда же поступил на службу. 13 июня 1867 г., в связи с юбилеем, кн.
Горчакову было пожаловано высшее государственное звание — государственного канцлера.
Тютчев поддерживал национальные побуждения в политике Горчакова: об этом свидетельствуют письма и стихотворные обращения поэта к нему, обыкновенно
приуроченные к удачам русского кабинета. Однако откровенные письма Тютчева к жене говорят о двойственности его отношения к Горчакову. В письме из Петербурга
от 13 июня 1867 г. (т. е. в день пожалования Горчакову звания канцлера и создания стихотворения) Тютчев рассказывал жене: «Вчера мы, с госпожой Акинфиевой
во главе, ездили на вокзал встречать нашего милого князя-юбиляра, которого мы будем чествовать сегодня. Утром я прочел отчет об его разговоре по душам с
императором Наполеоном. Это чистейшая вода, и любой разговор между двумя первыми попавшимися людьми мог бы оказать точно такое же воздействие и влияние на
положение вопросов, ждущих своего разрешения, как этот мнимый политический диалог, честь которого почти исключительно принадлежала милейшему князю. Одним
словом, это так же глупо, как и все остальное...». А на другой день, 14 июня, Тютчев писал жене следующее: «Итак, вчера отпраздновали юбилей милейшего князя
Горчакова. В одиннадцать часов мы все собрались в церкви министерства, где была служба, после чего отправились в парадные комнаты, где был выставлен
знаменитый альбом, содержащий 460 портретов, которые все бесследно потеряны для потомства. Тут все окружили юбиляра, и его товарищ Вестман прочел адрес. Но
до этой минуты не было ни малейшего известия о его назначении канцлером... Делали всевозможные предположения, — неизвестность становилась томительной — как
вдруг среди тишины твердый и ясный голос возвестил о прибытии императорского рескрипта. Это была очень сердечная телеграмма Государя, объявляющая юбиляру о
даровании ему звания государственного канцлера. Жомини прочел ее вслух, и, пока он читал, я смотрел на доброе лицо этого бедного милого старика, достигшего
вершины почести и не могущего ожидать ничего более в этом роде, кроме великолепных похорон, подобающих канцлеру. Он с трудом удерживал слезы. И все вокруг
него были растроганы, что доказывает, какая это хорошая и симпатичная всем натура. Когда я подошел к нему с поздравлением, мы обнялись как два бедняка...».
И. С. Аксаков, цитируя посвященные юбилею Горчакова тютчевские стихи, подчеркивал, что «особенно важна в них последняя строфа, которая выражает и самого
Тютчева, т. е. обычное направление его мысли, и показывает нам, чем он особенно дорожил в деятельности русского канцлера».
|
