|
Комментарий:
Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 16. Л. 1–1 об.
Первая публикация — РА. 1879. Вып. 5. С. 135, тогда же — ННС. С. 41. Затем — Изд. СПб., 1886. С. 18; Изд. 1900. С. 43.
Печатается по автографу.
Написано на небольшом листке бумаги: первая строфа — с одной стороны, вторая — на обороте. Исправление внесено в 11-ю строку: слово «светлом» исправлено на
«чистом». Особенность авторского оформления — вопросительные знаки, которыми заканчиваются первая и вторая строфы. Притом в конце первой строфы к
вопросительному знаку присоединено многоточие. Следовательно, на всем протяжении стихотворения сохраняется вопросительная интонация и противопоставление
«утехам рая» всего того реального, земного и небесного, что вызывает «пристрастье» поэта. Для поэта мысль завершена в конце стихотворения — вопрос задан до
конца, и его продолжения нет, вопрос и без того длинный, поэтому отсутствует многоточие в конце стихотворения.
В публикациях заметны колебания в оформлении окончаний строф. В РА строфы заканчиваются, как в автографе, вопросами, но без многоточия в конце первой
строфы. В ННС в первой строфе — знак вопроса (без многоточия), во второй — восклицательный знак и многоточие. В Изд. СПб., 1886 — вопрос в первой строфе и
восклицательный знак без многоточия — во второй. В Изд. 1900 — вопрос (в первом случае), восклицание с многоточием (во втором). В изд. Чулков I —
восклицательный знак с многоточием в первой строфе и только многоточие — во второй. В Лирике I — вопрос и многоточие в первой строфе и только многоточие —
во второй. В Изд. 1987 первая и вторая строфы завершаются вопросительными знаками с многоточиями. Таким образом, ни в одном из изданий не воспроизведен
полностью тютчевский вариант окончания двух строф.
Датируется 1830-ми гг.; в начале мая 1836 г. было послано Тютчевым И. С. Гагарину.
С. Л. Франк процитировал первую строфу, поясняя свою мысль о пантеизме Тютчева, который и в самой природе «видит проявления божественного духа»; в то же
время существует «чисто духовное» в «абсолютной противоположности телесному и отрешенности от него; или, по крайней мере, высшей силы, красоты, духовности
духовное достигает именно в своем воплощении...». Заключая мысль, Франк усматривает пантеизм в ощущении «явственности всего внутреннего» и «глубинности,
таинственности всего явного». Рассматривая тютчевскую антитезу («небесное» — «земное»), он уточняет свою мысль: «...небесная горняя стихия, удаленная от
земли и противоположная ей, есть все же не какое-либо обособленное от бытия начало, а именно стихия, органически проникающая собою все бытие, а
следовательно, доступная и на земле. В пределах земной жизни ее воплощениями ближайшим образом являются весна и утро, именно в их противоположности лету и
дню, как выражениям низшей, мятежной, томительной жизни. Описания весны у Тютчева принадлежат к самым прекрасным страницам мировой лирики». Приведя
фрагменты из стих. «Еще в полях белеет снег...», «Весна», Франк процитировал вторую строфу стих. «Нет, моего к тебе пристрастья...». Он выделил слова
«бездействии глубоком», «теплый», «чистом и высоком», «без дела» и «без цели», «ненароком, на лету», «свежий», «светлую мечту». Философ подчеркнул, с его
точки зрения, главное в стихотворении: весна «несет с собою чистую, свежую, бездеятельную радость» (Франк. С. 24). Рассматриваемое стихотворение для него
оказывается опорным в размышлениях о поэзии Тютчева, здесь находится «характерное религиозное чувство, для которого именно высшие и чистейшие обнаружения
небесного начала полнее всего даны не в отрешенности от земли, не в уединенных высотах, а именно как бы в центре земного бытия, со всех сторон окруженном и
пропитанном этим небесным началом...». Так философ подошел к рассмотрению стих. «Лебедь». Франк справедливо выделил ряд программных для пантеизма Тютчева
стихотворений, к названным им еще следует присоединить тоже «весеннее» стих. «Не то, что мните вы, природа...».
|