Комментарий:
Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 20. Л. 1–1 об.
Первая публикация — Совр. 1836. Т. IV. С. 32, под общим названием «Стихотворения, присланные из Германии», с общей подписью «Ф. Т.», стихотворение стоит под
№ XVI. Затем — Совр. 1854. Т. XLIV. С. 14; Изд. 1854. С. 24; Изд. 1868. С. 28; Изд. СПб., 1886. С. 30; Изд. 1900. С. 100.
Печатается по первой публикации.
Первая публикация отличается от автографа. 4-я строка в нем— «Резче голос стрекозы» (в печатном тексте — «Звонче голос стрекозы»); неизвестно, кому
принадлежит правка, но вариант автографа самобытней. 9-я строка — «Некий жизни преизбыток»; первоначально акцентировалось в строке качество жизни, ее
странность, и слово «некий» оказалось на первом месте. Весьма характерна тютчевская пунктуация: строфы 1, 2, 3-я заканчиваются многоточиями, 4-я,
по-видимому и 5-я, а также и 6-я завершаются вопросительным знаком с многоточиями. Вообще в стихотворении много художественной недосказанности, подчеркнуто
выраженной многоточиями; этот знак стоит в конце строк 4, 6, 8, 12, 14-й (здесь вопрос и многоточие), 16-й (вопрос и многоточие), 18-й (вопрос и многоточие),
20-й (вопрос и многоточие), 22-й, 24-й (вопрос и многоточие). Строфы и даже отдельные строки обладают эмоциональной и смысловой открытостью. Слова «Роз»,
«Гром», «Дева», «Слезы», «Грозы» в автографе написаны с прописной буквы, они выделяются в тексте как особо значимые.
На маленьких листах бумаги написаны и пронумерованы следующие стихотворения: 1. «В душном воздуха молчанье...», 2. «Что ты клонишь над водами...», 3.
«Вечер мглистый и ненастный...», 4. «И гроб опущен уж в могилу...», 5. «Восток белел... Ладья катилась...», 6. «Как птичка, с раннею весной...».
Стихотворения этого, условно говоря, «цикла» запечатлели не только какие-то связи, подобия, параллели, но и взаимоотталкивания природного и человеческого,
единство и противоречия бытия.
В процессе переиздания стихотворение подвергалось правке. Вариант «В душном воздуха молчанье» — только в Совр. 1836 г.; в остальных — другой вариант: «В
душном воздухе молчанье...», что делает образ более неясным, как бы отчужденным от природы: чье-то молчанье в воздухе. В поэтической системе Тютчева
повторяются и слово «молчанье» и самый образ молчащей природы и человека, погруженного в молчание («Silentium!», «Но твой, природа, мир о днях былых
молчит...» — «Через Ливонские я проезжал поля...», «Есть некий час в ночи всемирного молчанья...» — «Видение», «Кто без тоски внимал из нас, / Среди
всемирного молчанья...» — «Бессонница», «Затих повсюду шум и гам, / И воцарилося молчанье...»— «Еще шумел веселый день...» и т. д.). 4-я строка в изданиях
XIX в. — «Звонче голос стрекозы», но в изд. Чулков I — вариант по автографу («Резче голос стрекозы»), в Лирике I — «Звонче голос стрекозы», в Изд. 1987 г.
— «Резче». 5-я строка в пушкинском Совр.— «Чу! за белой, дымной тучей»; в других указанных изданиях XIX в. — «Чу! за белой, душной тучей», но в Изд. 1900 —
«за дымной», в Изд. Маркса — «душной», в Лирике I — «дымной». 6-я строка в пушкинском Совр. — «Глухо прокатился гром», но в следующих изд. XIX в. —
«Прокатился глухо гром», однако в Изд. 1900 — вариант автографа («Глухо прокатился гром»), в дальнейшем — так же. 8-я строка в изд. XIX в. — «Жизни некий
преизбыток», но в Изд. 1900 — «Некий жизни преизбыток» (вариант автографа), так и в изд. Чулков I и в Изд. 1987, но в Лирике I — «Жизни некий преизбыток».
Варианты автографа самобытны, но варианты пушкинского Совр. художественнее и в то же время ближе к автографу, нежели другие издания.
Датируется 1830-ми гг.; в начале мая 1836 г. было послано Тютчевым И. С. Гагарину.
Н. А. Некрасов увидел в этом стихотворении «смешанное содержание», как и в других — «Через ливонские я проезжал поля», «О чем ты воешь, ветр ночной», «Душа
хотела б быть звездой», «Так здесь-то суждено нам было...». Он обобщил свое мнение о них: «Во всех этих стихотворениях есть или удачная мысль, или чувство,
или картина, и все они выражены поэтически, как умеют выражаться только люди даровитые».
В. Я. Брюсов считал стихотворение образцом тютчевского проведения полной параллели между явлениями природы и состояниями души: «В стихах Тютчева граница
между тем и другим как бы стирается, исчезает, одно неприметно переходит в другое. Нигде не сказалось это так ясно, как в стихотворении «В душном воздухе
молчанье», где предчувствие грозы, томление природы, насыщенной электричеством, так странно гармонирует с непонятным волнением девы, у которой «мутнится и
тоскует» «влажный блеск очей». Брюсов находит подобное использование приема в стих. «Слезы людские, о, слезы людские», «Дума за думой, волна за волной...»
и менее тонко, более резко проведена параллель, с его точки зрения, в стихотворении «Фонтан». Близкую мысль высказывает и С. Л. Франк. Философ процитировал
фрагмент последней строфы для доказательства идеи «космизации души», увиденной поэтом: «Страстное томление девушки есть рождающееся в ней сгущение атмосферы
перед грозой, и слезы, выступившие на ее ресницы — «капли дождевые зачинающей грозы».
Развивая мысли Брюсова и Франка, следует отметить, что проведение параллели между природой и человеком, замеченный поэтом процесс «космизации души»
осуществляется при создании женского образа, что придает особый оттенок поэтической и философской мысли поэта. По этой линии стихотворение включается в ряд
таких, как «Cache-cache», «Сей день, я помню, для меня...», «Двум сестрам», «Весенние воды», «Осенний вечер», «Что ты клонишь над водами...», «Я помню время
золотое...»; в них женский, девичий образ сливается как бы с самой природой, несет в себе свойства то раннего утра, то весны, то кроткой осени, и поэт
навевает мысль о женственной первооснове мира, то, что увидел в стихах Тютчева А.А. Блок. В дневниковых записях 1902 г. он цитировал фрагменты этого
стихотворения (17-ю и 18-ю строки и 6-ю строфу целиком), говоря об особом компоненте поэзии Тютчева — «женской душе» его стихов. В связи с цитируемым
стихотворением он заметил: «Вот она, опять страстная, но уже всюду царящая, — она объемлет и деву и природу».
|