Тютчев и Иоганн Шницлер

   Тех, кто читал письма Тютчева к жене, вероятно, удивило, что в одном из них упоминается в связи с франко-прусской войной известный эльзасский историк Иоганн Шницлер: «На сей раз самой интересной частью моего послания будет письмо твоего брата, — писал Тютчев Эрнестине Федоровне 15/27 октября 1870 г. — Я не отправляю тебе приложенное к нему письмо нашего славного Шницлера, ибо пока оно находится у Делянова, а затем я намерен передать его князю Горчакову. Надеюсь, что изо всего этого выйдет какая-нибудь польза для пострадавшего. Именно в личных трагедиях, из коих каждая помножена на тысячу, особенно ясно отражается размах катастрофы; здесь мы, если можно так выразиться, воочию видим абсурдность и нравственную невозможность войны подобного рода <...> Достаточно прочесть хотя бы одно письмо, вроде того, что написал бедный Шницлер, человек науки, умеренный и спокойный, к тому же немец по происхождению и воспитанию, чтобы представить себе, сколько ненависти скопилось в сердцах французов». В чем заключалась «личная трагедия» Шницлера, каковы были ее последствия для «пострадавшего», какое она имела отношение к Тютчеву, — все это выясняется из неопубликованных писем Карла Пфеффеля, брата жены Тютчева, к Шницлеру.

   Иоганн Генрих Шницлер (1802—1871) — эльзасский статистик и историк — был известен как горячий почитатель России. Прожив несколько лет в Петербурге (в 1826—1848 гг. он служил здесь гувернером), Шницлер счел своим долгом ознакомить Запад с этой таинственной страной. Свою задачу он осуществил в целом ряде научных трудов, которые завершает монументальная «Империя царей» (над этим трудом Шницлер работал в 1856—1869 гг., однако не успел его закончить). С 1857 г. Шницлер получал ежегодную субсидию от русского правительства.

   Первое известное нам упоминание о встрече Тютчева с Шницлером относится к лету 1844 г. Однако еще раньше — в 1842 г. — к Тютчеву обратился К. Пфеффель с просьбой написать две статьи для французской «Энциклопедии замечательных людей», которую издавал Шницлер (просьбу эту Тютчев не выполнил). Этим ограничиваются наши сведения об отношениях Тютчева и Шницлера до 1864 г., когда Шницлер, в то время уже член Российской академии наук и Русского императорского географического общества, приехал в Россию по приглашению Александра II. Среди его бумаг сохранился список лиц, которых он хотел повидать в Петербурге. В этом списке значится: «Тютчев. Невский проспект, дом Армянской церкви». Он и в самом деле разыскал поэта — мы знаем об этом из письма Тютчева к жене от 16/28 мая 1864 г.: «Теперь о Шницлере, — пишет Тютчев. — <...> Он явился ко мне в то самое утро, когда вы уехали. С тех пор я постоянно опекаю его. Вчера я представил его князю Горчакову, который прекрасно его принял и велел поместить статью о нем в «Journal de St. Pétersbourg», но я до сих пор так и не сумел устроить пресловутого обеда. Не так-то просто собрать вместе трех-четырех человек с разными привычками. Впрочем, в приглашениях у него недостатка нет, они сыплются на него со всех сторон. Он привез рекомендательные письма ко всем на свете. Это человек образованный, умный и скромный. Что же касается его точки зрения на современную Россию, то тут он близок к Вольфсону». Вскоре после этого Тютчев пишет Пфеффелю об удовольствии, которое доставил ему визит Шницлера. Два года спустя Шницлер послал Тютчеву третий том своего труда «Империя царей» с дарственной надписью. В дальнейшем, вплоть до 1870 г., контактов между ними, по-видимому, не было.

   В 1870 г., во время обстрела Страсбурга немецкой артиллерией, дом Шницлера сгорел. Хотя картотека его была спасена, разорение, которое принесла Шницлеру война, сделало невозможным продолжение работы над «Империей царей». Единственным шансом на завершение этого труда была попытка получить дополнительную субсидию от русского правительства.

   О постигшем его несчастии Шницлер написал Пфеффелю. (6)/18 октября Пфеффель обещал Шницлеру безотлагательно переслать его письмо Тютчеву в надежде на то, что Тютчев сможет благодаря своим связям оказать содействие в получении субсидии. «Как далеко простираются возможности Тютчева? Мне это неизвестно, — добавляет он, — но, как бы то ни было, я знаю, что он охотно употребит их на пользу вам и в интересах дела, которому в полной мере служит и сам, ибо он и Россия — одно целое, и он не помышляет ни о чем другом, кроме как о величии, процветании и совершенствовании, нравственном и материальном, своей страны». При этом Пфеффель советовал Шницлеру, чтобы он, со своей стороны, тоже написал Тютчеву, и в постскриптуме сообщал ему адрес: «Его высокопревосходительству господину Тютчеву, тайному советнику, дом Армянской церкви, Невский проспект, С.-Петербург». Как мы уже знаем, письмо Шницлера к Пфеффелю, приложенное к письму последнего, было получено Тютчевым, который знакомит с ним Делянова, а затем и Горчакова.

   <28 октября>/9 ноября Пфеффель писал Шницлеру: «Написали ли вы моему зятю? Я просил его сделать все, что в его силах, дабы помочь вам и внушить русскому правительству, что его долг доставить вам средства к завершению памятника, который вы вознамерились воздвигнуть России. Сетра моя, несомненно, будет говорить о том же». За этим письмом последовало другое, от 11/26 ноября: Пфеффель советует, в какой форме следует изложить просьбу о помощи, с которой Шницлер намеревался обратиться к Александру II, и обещает еще раз просить Тютчева оказать поддержку Шницлеру в его хлопотах; он спрашивает Шницлера, сколько денег ему нужно и в какой форме: единовременной выплаты или ежегодной дотации. В тот же самый день, когда Пфеффель писал это письмо, Шницлер сам обратился к министру народного просвещения гр. Д. А. Толстому, по-видимому, с просьбой о субсидии.

   Просьба была удовлетворена. <23 декабря>/4 января Пфеффель написал Шницлеру, ссылаясь на сообщение Э. Ф. Тютчевой, что ему предоставляется единовременная субсидия в 4000 р., однако из-за пошлин, взимавшихся при обмене денег, он потеряет четвертую часть этой суммы. Действительно, 1931 декабря Д. А. Толстой уведомил Шницлера, что император приказал министру финансов выплатить ему 4000 р., а 26 декабря/7 января ему был отправлен чек на 3 359 талеров и 27 грошей.

   Для полноты картины следует отметить, что о своем бедственном положении Шницлер писал также и в Русское географическое общество. Отрывок из этого письма барон Ф. В. Остен-Сакен, один из основателей Общества, напечатал в газете «Голос», о чем он сообщил Шницлеру 4/16 июля 1871 г.

   Слово «пострадавший», которым пользуется Тютчев, когда говорит о Шницлере, было найдено очень точно, ибо бедному больному историку не суждено было воспользоваться русской щедростью: он умер в октябре 1871 г., так и не завершив главный труд своей жизни.

   Участие Тютчева в судьбе Шницлера носило личный и случайный характер. Но вместе с тем оно показывает, на что был способен этот горячий патриот, когда требовалось оказать поддержку или содействие нуждающимся писателям, сочувствующим России.