|
Минхен. Сего 16/28 апреля 1843
Милостивый государь.
Как мне достойно благодарить вас за вашу память и за ваш драгоценный подарок? При виде этой пресловутой книжицы в ее новом щегольском наряде, этих
многоразличных, многозначительных письмен одной Великой Семьи — особливо при виде вашего имени, я снова очутился в Праге, над золотистыми струями вашей
именитой Молдавы, на высотах Градчина, в тихой и минутной беседе с вами, милостивый государь.
Волшебный город эта Прага! — Я, москвич, должен сознаться, что ничего не видывал краше ее... Ни один город не оставил во мне такой живой памяти. Ни один
город не смотрит на посетителя такими чудными, человечески-понятливыми глазами... В них столько жизни настоящей и столько пророческого... Вероятно, у вашей
пророчицы Ванды были такие же глаза. — В самом деле, нельзя, посетив Прагу, нельзя не чувствовать на каждом шагу, что на этих горах, под полупрозрачною
пеленою великого былого, неотразимо и неизбежно зреет еще большая будущность!
Простите. — На днях я отправляюсь на несколько месяцев в Россию. По расстоянию я буду далее от вас, по чувству — ближе... Ибо я буду там, где ваше имя,
милостивый государь, не просто ценится, как европейская именитость, но где дорожат им, как родовым достоянием, — где с каждым днем, по мере развития
народного самопознания, растет и крепнет сочувствие с вами и с вашими.
Простите, будьте счастливы и действуйте долго и успешно на пользу и благо вашей родины и всего славянского мира. Urbi et orbi.
Поручая себя вашей памяти и дружбе, с искренним почтением и преданностию честь имею быть,
милостивый государь,
ваш покорный слуга
Ф. Тютчев
|