|
С.-Петербург. 7-го октября 1863
Почтеннейший Михаил Никифорович,
Не раз в наших беседах, в Москве, говорили мы о пагубном направлении нашего Министерства народного просвещения — до того пагубном, что оно вменяет в
обязанность всякому благонамеренному русскому противодействовать ему всеми силами. — При этом, помнится мне, я высказал вам мое убеждение, что направление
это, сколько оно вредно, столько же и несостоятельно у нас и лишено всякой raison d’être. Так оно в своем начале противно всем чувствам и убеждениям
верховного представителя власти. Терпимость же, ему оказываемая, объясняется какою-то страшною мистификациею, только в одной России возможною. Князь
Горчаков, с которым я часто имел случай обо всем этом говорить, вполне разделяет и взгляд наш на самое направление, и мое мнение о его несостоятельности. —
К тому же он, может быть, единственный человек между нами, который и по своему влиятельному положению, и по своему усердию к общему делу имеет и силу, и
волю заявить с успехом, где следует, свой решительный протест против всего этого бесчинства. Но ему нужны факты, ему нужны точные несомненные показания, на
которые он мог бы опереться... Что достаточно для личного убеждения, далеко не достаточно для государственного обличения.
Следственно, почтеннейший Михаил Никифорович, без вашей помощи, без вашего содействия и тут не обойдется.
Я знаю, — не будь у нас цензуры, имейте вы право и возможность не ограничиваться намеками, а высказывать дело как оно есть — и называть всё и всех по
имени, — то одной вашей полемической деятельности достаточно было бы, чтобы довести до общего сознания всю зловредность теперешней системы и убедить кого
следует в необходимости ее скорейшего устранения, — но, по несчастью, одною печатью, при ее существующих условиях, практического результата мы добиться не
можем, а крайняя важность дела отлагательства не терпит — и потому, возвращаясь к нашим московским беседам, я не могу не повторить перед вами тогда еще мною
вам высказанного убеждения, что вы могли бы оказать огромную услугу — как вы умеете их оказывать — составлением записки, короткой, но очень рельефной, о
главных фактах, определяющих настоящий характер всей этой системы, в отношении которой может быть только одно сомнение: безумие ли это или преднамеренное
предательство.
Вот что я имел, почтеннейший Михаил Никифорович, представить на ваше благоусмотрение. Буду ожидать вашего решения с полною верою в вашу всегдашнюю
готовность служить общей пользе.
Ф. Тютчев
P. S. Известия из Англии удовлетворительные. По-видимому, заговор против нас решительно расстроен — открытие франц<узских> палат выяснит положение.
|