|
С.-Петерб<ург>. Вторн<ик>. 12 апреля
Вчера получил письмо, моя милая, добрая Marie, и спешу — поблагодарить вас за него... Да подкрепит вас Господь Бог и помилует... Не унывайте, не падайте
духом... Хотелось бы не писать к вам все это, а высказать живым языком — и поверьте, не много слов нужно мне было бы, чтобы убедить вас в моем полном,
неизменимом сочувствии.
В первых числах мая мы непременно увидимся в Москве, и если бы вам недостаточно было главного ручательства, т. е. желания видеться с вами, то вот и другие,
как, напр<имер>, то обстоятельство, что Аксаков в мае месяце уезжает в Самару.
Благодарю вас за память о Дарье. Ее положение все то же, т. е. самое грустное и жалкое. Не то чтобы болезнь грозила опасностию — но жизнь-то сама становится
невыносимою. Сегодня день ее рождения, который, с прошлого года, сделался днем траурным, а в нынешнем году будет праздноваться в Зимнем дворце, под влиянием
самых тревожных и грустных впечатлений. Вчера, у Феоктистовых, встретил я приезжих из Москвы, из рассказов которых видно, что настроенье умов в Москве ничем
не уступает тому, которое здесь между нами, очевидцами события... Назначение М. Н. Муравьева и в Москве, вероятно, всех порадовало и успокоило. Ему удастся,
можно надеяться, обнажить корень зла, — но вырвать его из русской почвы — на это надо другие силы... И случайным, конечно, совпадением событие 4 апреля
вяжется с делом «Моск<овских> вед<омостей>». Это также было своего рода предостережение, но более серьезное и лучше мотивированное и данное уже не нами — а
нам, самоуверенным раздателям необдуманных предостережений... Слишком явно стало, на чьей стороне правда и понимание вопроса и кому была бы на радость
всякая мера, могущая повлечь за собою закрытие «Московских ведомостей», — но с тем же полным убеждением все люди, серьезно сочувствующие этому направлению,
жалеют, что Катков без малейшей нужды ослабил несколько свою позицию непомещением предостережения, — это также факт неоспоримый и вне вашей среды не
подлежащий ни малейшему сомнению... Как глубоко хватит реакция, вызываемая послед<ним> событием, будет зависеть от тех открытий и обличений, кот<орые>
воспоследуют. Пока кн. Долгоруков дал своим примером спасительное указание. — Но... довольно. Все время говоря о постороннем, я думал о вас — и многое,
многое думал... Господь с вами.
|